Язык булыжника мне голубя понятней

[yettergjart]

Есть города – как короста на теле земли; города с косной, трудной, запинающейся речью. Города со сбитым затруднённым дыханием; закрытые, кажется – или почти – от проникновения в них (распахивающего горизонты) чуда. Города – сгустки темноты, через которую едва пробивается свет. Города, в образующей которые смеси из бытия и небытия преобладает небытие.

Эти-то мне понятнее всего.

А я ещё думаю, что именно некрасивые, трудные, бедные города больше всего нуждаются в любви - им-то как раз её и недостаёт, мы их так вызываем из небытия (а всё живое нуждается, подозреваю я, в том, чтобы кто-то вызывал его из небытия: пока зовут, оно живёт). Любить Париж или Рим - всё равно что подавать миллионеру медную мелочь: и без того обойдётся. А вот, например, Туле, Иванову (Иваново в своё время пережилось мной как город с сильнейшим внутренним разладом), Ижевску, или, лучше того, маленькому Ефремову в Тульской области - очень-очень надо, как воздух. Наша медь окажется там на вес золота. Золотом она там и будет.

И вообще, если уж говорить о «предназначении человека» и / или «смысле жизни», я бы охотно сошлась сама с собой по этому вопросу в том, что он(о) состоит (и) в том, чтобы хоть кого-то или хоть что-то вызывать из небытия. Увеличивать количество бытия в мире.