Москва – это о любви

[yettergjart]

Господи, - думала я, едучи по МЦК, по московским внутренним окраинам и промзонам, - как я люблю этот дурацкий город, со всеми его нелепостями, избытками, тупиками и нехватками (сама такая), - город ещё более умышленный, чем Петербург, только умышленный как-то хаотически, горячечно, то ли в беспокойном сне, то ли в бреду (сама такая). – Сколько ни живу в нём, он всё мне внове, и я в нём растерянный новичок с вечно отвисшей от изумления челюстью.

Очевидно же, что любовь не обязательно эйфория, она не предполагает непременно даже любования любимым предметом и гармонии с ним (влечение, видимо, в любом случае как-то предполагает, - мыслима ли любовь-отталкивание? – ну тут уж надо подумать), - но идеализации точно не предполагает с непременностью. Она – всего лишь чувство интенсивной связи, - в том числе и односторонней (в общем-то, по моему разумению, и не требующей ответа, и способной обходиться без него, и вообще, когда с ответом, это другой жанр существования, существенно более сложный, - по идее, взаимодействовать же надо. – А я вполне представляю себе любовь бескорыстную, когда взаимодействовать не надо – когда можно не взаимодействовать, - чистое созерцание, чистая свобода).

Ну так вот. Любовь даже не предполагает с непременностью, что любимый предмет «нравится» = вписывается в некоторые твои важные ожидания и предпочтения; ну, скажем, эстетические. – «Нравится» ли мне Москва? – Во многих отношениях нет, - Амстердам, например, во многих же отношениях нравится гораздо больше. – Но он (любимый предмет) непременно должен волновать, задевать, уязвлять, выбивать из равновесий (влечение – частный случай; по-моему, даже более частный, чем уязвлённость, которая [почти] обязательна. «Душа тобой уязвлена» - это непременно).

Единственное, чего любовь не предполагает – это равнодушия.

Далее: это непременно адресованная интенсивность, - интенсивность, переживающаяся как адресованная лично тебе.

(Прага, например, очень интенсивна, до того самого, не помню у кого вычитанного, «эстетического ожога». – Но у меня и по сию минуту такое чувство, что это, сильно недопрочитанное мною и, несомненно, очень содержательное и интересно написанное, письмо сунули мне в карман по ошибке.)