Самозапись

Рухнула книжная стопка из числа прочитанного [да, да, уже складываю стопками, давно :-Ь]. Собирала, разбирала, думала: прочитанные книги уже невозможно воспринимать в отрыве от тех кусков жизни, внутри которых они были прочитаны – и которыми стали (причём совершенно независимо от степени своей интересности или, скажем, личной важности – достаточно того, что они были). Перебирая их – перебираем самое себя, собственные составные (запасные?) части, ключи к самим себе, в том числе, к таким дверям, о существовании которых мы успели уже и забыть – а возьмёшь в руку ключик, и сразу ясно: да была же такая дверь! А за ней – многие пути, на которые она вела, и далеко ещё не факт, что как следует исхоженные. (Библиотека – персональная карта владельца-читателя, его мыслимых и возможных внутренних пространств.) Читая, мы вчитываем, вписываем, впитываем себя в читаемый текст, чтобы на отдельных своих участках стать от него неотделимыми. Прочитанная книга перестаёт быть (только) сама собой – и становится собственной записной книжкой читателя, пуще того – его иносказанием, собранием (тайных, конечно) имён того, что он, её читаючи, проживал, хотя бы даже оно не имело к читаемому ни малейшего формального отношения (а отношение существенное – конечно же, имело, нам ли, библиофагам, этого не знать). Читаемая на фоне личных событий, книга структурирует их, придаёт им форму, укладывает их в её собственные внутренние полки и ящички. Как воспринимать книгу Ревекки Марковны Фрумкиной «Сквозь асфальт» без астраханского мартовского ветра, как мыслим горячий позднеоктябрьский Рим без книги Дмитрия Дейча «Прелюдии и фантазии», что за поезд Москва-Харьков и куда он вообще способен приехать без «Влюблённого демиурга» Михаила Вайскопфа? (это я только о самых очевидных, для выпуклости, - внешних, дорожных фонах-проявителях.) Да никак и ничто, и никуда. Книга и дорога – только возможности события, только половинки его, будущего и полного, - событием в полноте и силе они становятся, только когда соединятся и смешаются. До неразличимости, да.

Жизнь – постоянное размывание границ между «чужим» и «своим», постоянный переход одного в состав другого: просто чувствуешь всё время, как осыпаются друг в друга их пески, как смешиваются их воды. Сизо-пепельное, цвета городского голубя «чужое» и золотистое, светло-янтарное «своё». Чтение даёт это понять и пережить, как, может быть, мало что другое.

Поэтому совершенно понятно, что, отправляясь, например, на книжную ярмарку (уххххх, как я завтра, фактически уже сегодня, туда отправлюсь, как я там оторвусь и развернусь – это экзистенциальный жест, да) – мы отправляемся туда не за чем-нибудь, а за сырьём, строительным материалом для самих себя.