Двадцать лет спустя

Всё-таки невозможно не вспомнить вслух событий двадцатилетней давности. Поскольку на эту тему не высказывался уже только ленивый, сведу своё высказывание к максимально плотной формуле: для меня эти дни, прожитые довольно апокалиптически, стали инициацией в большую историю, в большое историческое время. Переводом моего представления о ней из разряда умозрительных соображений в режим непосредственно переживаемого чувства – появлением чувства истории как продолжения моего собственного тела.

Кое-что из записей тех дней любопытный читатель найдёт выложенными по тэгу дневник-1991.