О цельности

[yettergjart]

Ещё города различаются по открываемой каждым из них внутренней перспективе – по широте распахнутости внутреннего зрения, которую (и широту, и распахнутость) они создают. – У Рима она необозрима. Рим – пространство для роста, причём для широкого, спокойного, несуетного.

Есть города для преодоления. Рим – город для взаимодействия (и, говорю же, - открытости и доверия).

Рим – город не для интеллекта, не для чувственности, не для воли, даже не для эстетического восприятия: он для человека в целом.

Весь Рим – урок цельности.

Вот можно ли быть гармоничным, будучи таким эклектичным, перемешанно-разнородным, пёстрым и до взбалмошности подвижным? – Он умеет. Как ему это удаётся – уму не постижимо. (Я же говорю – он не для ума. Он – для цельности, для схватывания цельностью.)

Прежде всего Рим делает с человеком вот что: человеку хочется жить. Не обязательно даже в Риме – жить вообще, жадно, с удовольствием и радостью (в чём точно нет никакого поверхностного гедонизма, - да, гедонизм есть, но он не поверхностный, - в Риме это глубоко).

Обычно, воображая свою возможную жизнь в разных случающихся со мною городах, я непременно проектирую себя в них интеллектуалом-книжником – меня как-то само в это сволакивает, и вообще это кажется самым интересным.

И только в Риме мне хочется и кажется запросто возможным быть «просто человеком», человеком вообще, кем угодно: хоть торговкой овощами.

(Это именно римское, а не итальянское: в Венеции мне тоже хотелось быть интеллектуалом, а всё остальное чувствовалось недостаточным.)