Добыча 28.10.19.:

С. Гедройц [Самуил Лурье]. Полное собрание рецензий. - СПб.: Симпозиум, 2019.

К анатомии ностальгии: чертёж и живопись

Конечно, ностальгия (та самая, которая по ушедшим временам и оставленным местам, по всему, что сделало нас самими собой) – это тоска по полноте жизни, которая со всем этим, хоть в воображении, связывается, которой отсутствие всего этого нас – мнится – лишает (вставьте в меня обратно дом X на улице Y в ZZZZ году! верните мне вид улицы W у метро Q в году NNNN! мне некуда поместить те содержания, те внутренние движения, которые только с этим могли быть связаны! Они не лезут в другие содержалища, не воспроизводятся на другом материале! А они нужны же мне, отдайте назад!); но на самом-то деле это ещё и (а может быть, даже вообще в первую очередь) благодарность этому всему за то, что оно нас самими собой сделало. Понятно, что до всего этого дочувствываешься к старости, когда уже и сама у себя-то из рук скоро начнёшь ускользать, поэтому благодарность и чувство ценности всего утраченного и ускользающего приобретают остроту особенную и непреходящую. Но сознание, кроме всего прочего, лукаво и так и норовит нагрузить твою исключительно субъективные, ситуативно обусловленные чувства, адресуемые тобою местам и временам (людям, предметам, чему угодно), значениями, выходящими за пределы твоей персоны. И наблюдать за этим интересно, особенно когда отдаёшь себе отчёт в том, что это в тебе такое происходит, чтобы оно тобой не слишком вертело. Так наблюдаешь, как тоска по началу жизни, связанному (не только с твоими родными Красными домами, но ещё и, столь же неизъемлемо) со скудными во всех мыслимых отношениях, начиная с архитектурных и эстетических, московскими окраинными пространствами (ловишь себя на том, что они тебе нравятся, хотя не должны бы, по всем приметам не должны бы! что, о ужас, ты любуешься ими, что тепло, даже жерко тебе от них, холодных), твоя благодарность этим пространствам за внутренний огонь, связанный с ними лишь ситуативно, по сути дела, случайно – но навсегда получивший их отпечаток и форму, - так и норовят тебе внушить чувство особенного смысла этой скудости, этой прямолинейности и одинаковости, с которыми тусклый позднесоветский архитектурный гений застраивал город в 1960-х – 1970-х. Ты уже совсем готова чувствовать и верить, что то был чертёж жизни, первый, необходимый, основополагающий (отличающийся, понятно, от пространств более архитектурно осмысленных и эстетически артикулированных примерно так, как и положено чертежу отличаться от живописи), размечавший тебе большими линиями будущее биографическое движение, предлагавший тебе самой взять краски (и лучше – погуще! – так втолковывает тебе их колористическая скудость, и повинуешься) и врисовать, вкрасить в этот – ставший внутренним – чертёж всё, что сочтёшь нужным.

Они – в отличие от пространств артикулированных и т.п. – ничего тебе не диктуют. Кроме свободы и внутренней жизни.

К апологии банальности: моё богатство

Вообще, человек к старости становится страшно богат – всё подряд начинает ценить, вплоть до воспоминаний о весеннем воздухе какого-нибудь 1971 года (это, значит, до школы ещё) (вот как оборачивается перед внутренним взором истинною истиной многократно обсмеянная ещё в детстве благобанальность из советской песни «мои года – моё богатство». Чёрт возьми, а ведь да, да, банальности – особенно самые банальные – они что-то знают. Все же карманы золотом набиты – куда ни глянь), и глупо-сентиментально-благодарен всему подряд (что, конечно, нельзя назвать реалистичным. Молодость видела правду – к которой всеми силами рвалась – совсем в другом, но у глупой молодости свои самообманы). Вот как защитные механизмы-то работают, стремясь создать стареющему человеку не только переносимый, но прямо-таки благоприятный внутренний климат. Перечеркнёшь это всё – жить же не захочется. – Понятно, что однажды надо будет это сделать: когда надо будет, чтобы уже не хотелось, чтобы не держало, чтобы легче было уходить. Пока рука не поднимается.



(Вот нашла картинку весны 1971 года, - примерно такое что-то и вспоминается, - только изнутри другой точки пространства. - 1971 год, Москва, пути Курского направления железной дороги.)