О глубине поверхностного

В моих отношениях с Прагой преследует меня одно: недоосуществлённость, недоосуществляемость, недоосуществимость. Постоянная невозможность вдохнуть как следует, нырнуть глубже поверхностной плёнки повседневности (разве за несколько торопливых дней, на которые каждый раз возвращаешься, нырнёшь?) – да, наверное, и нежелание, - но и постоянный привкус вины за это нежелание. Чувство неполноты и неподлинности, пропитанных, однако, десятилетиями отношений с этими пространствами – временем таким долгим, вместившим в себя столько возрастных, эмоциональных и прочих состояний, что поверхность сама по себе, поневоле, обрела глубину.