Balla Olga (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
yettergjart) wrote2019-12-03 10:58 pm
yettergjart) wrote2019-12-03 10:58 pm
Entry tags:
Кстати, а что сказал библиофаг
вчера на презентации книги Елизаветы Трофимовой "Улица Сердобольская"? - А примерно вот что:
Я считаю Елизавету Трофимову одним из самых интересных поэтов её поколения – нынешних двадцатилетних, - с большим потенциалом роста и большим будущим, с огромной поэтической энергией, которая ощущается прямо физически. Этот человек способен ворочать большие пласты.
Она ещё в самом своём начале, но у неё уже собственный, дерзкий, упрямый, узнаваемый голос. Перед нами тот редкостно счастливый случай, когда большая начитанность, культурная насыщенность (а в случае Трофимовой она на зависть большая) и даже переполненность культурными реминисценциями, цитатами разной степени скрытости (доходящая до переусложнённости – но для полной сил молодости это нормально) – когда вот всё это не задавливает юной авторской индивидуальности и не делает поэтической речи автора вторичной, - но задаёт ей внутреннюю перспективу. добавляет ей внутренних измерений.
Разумеется, в этой первой маленькой – очень концентрированной - книжечке мы видим следы узнаваемых влияний, - воздействия авторов, во многом решающим образом определившим поэтическую динамику XX века. Каждый поэт, как известно, сам создаёт собственных предшественников – сам, хоть бы и бессознательно, выбирает прежде писавших себе в предшественники, и у Трофимовой они – мощные: от Цветаевой – которую мы узнаём в первом же стихотворении книги - до, например, Пауля Целана. То есть – в основном это первая половина и середина прошлого века: времени демиургического и катастрофического, сдвигавшего те самые «литосферные плиты» - упомянутые в первом стихотворении книги – которые продолжают своё движение и до сих пор. Вот у Лизы слышен гул этого сдвигания. Она – современник демиургического времени.
Это - следы сильных, властных влияний, которым не только нельзя не поддаться, но даже и грех не поддаться: они – школа, и трудная школа, которую необходимо пройти – для обретения чувства формы, для владения ею. В случае Трофимовой я назвала бы эти следы рубцами, шрамами, ожогами (от взаимодействия с чужим открытым огнём) – ещё и не всегда вполне зажившими, - следами происходящей на наших глазах борьбы с этими влияниями, соперничества с ними, сопротивления им и вызова им.
Видно, что автор находится ещё в стадии становления, что это становление бурно. У Трофимовой крупный взгляд – какой бывает только у сильных поэтов, - то, что она пишет – это (бесстрашная) лирика и метафизика одновременно.
Внутри себя, для собственного удобопонимания, я делю поэтов по стихиям: по преобладающему в них элементу. Есть поэты воздуха, земли, воды и огня. Елизавета Трофимова– человек огня.
Думаю, она – из тех поэтов, усилиями которых XXI век будет перерастать XX-й и уже его перерастает, будет отвязываться от XX-го (давно пора!), в чьих текстах происходит активное становление поэтики нашего набирающего силу столетия.
Я считаю Елизавету Трофимову одним из самых интересных поэтов её поколения – нынешних двадцатилетних, - с большим потенциалом роста и большим будущим, с огромной поэтической энергией, которая ощущается прямо физически. Этот человек способен ворочать большие пласты.
Она ещё в самом своём начале, но у неё уже собственный, дерзкий, упрямый, узнаваемый голос. Перед нами тот редкостно счастливый случай, когда большая начитанность, культурная насыщенность (а в случае Трофимовой она на зависть большая) и даже переполненность культурными реминисценциями, цитатами разной степени скрытости (доходящая до переусложнённости – но для полной сил молодости это нормально) – когда вот всё это не задавливает юной авторской индивидуальности и не делает поэтической речи автора вторичной, - но задаёт ей внутреннюю перспективу. добавляет ей внутренних измерений.
Разумеется, в этой первой маленькой – очень концентрированной - книжечке мы видим следы узнаваемых влияний, - воздействия авторов, во многом решающим образом определившим поэтическую динамику XX века. Каждый поэт, как известно, сам создаёт собственных предшественников – сам, хоть бы и бессознательно, выбирает прежде писавших себе в предшественники, и у Трофимовой они – мощные: от Цветаевой – которую мы узнаём в первом же стихотворении книги - до, например, Пауля Целана. То есть – в основном это первая половина и середина прошлого века: времени демиургического и катастрофического, сдвигавшего те самые «литосферные плиты» - упомянутые в первом стихотворении книги – которые продолжают своё движение и до сих пор. Вот у Лизы слышен гул этого сдвигания. Она – современник демиургического времени.
Это - следы сильных, властных влияний, которым не только нельзя не поддаться, но даже и грех не поддаться: они – школа, и трудная школа, которую необходимо пройти – для обретения чувства формы, для владения ею. В случае Трофимовой я назвала бы эти следы рубцами, шрамами, ожогами (от взаимодействия с чужим открытым огнём) – ещё и не всегда вполне зажившими, - следами происходящей на наших глазах борьбы с этими влияниями, соперничества с ними, сопротивления им и вызова им.
Видно, что автор находится ещё в стадии становления, что это становление бурно. У Трофимовой крупный взгляд – какой бывает только у сильных поэтов, - то, что она пишет – это (бесстрашная) лирика и метафизика одновременно.
Внутри себя, для собственного удобопонимания, я делю поэтов по стихиям: по преобладающему в них элементу. Есть поэты воздуха, земли, воды и огня. Елизавета Трофимова– человек огня.
Думаю, она – из тех поэтов, усилиями которых XXI век будет перерастать XX-й и уже его перерастает, будет отвязываться от XX-го (давно пора!), в чьих текстах происходит активное становление поэтики нашего набирающего силу столетия.